Мария Азизян: можно ли воспитать устойчивость к жизни?
По статистике, в России мужчины кончают с собой в шесть раз чаще, чем женщины. С чем это связано? Есть мнение, что корень зла — в нашей традиции воспитания, когда от мальчиков слишком много требуют, на них возлагают слишком большие надежды и тем самым невротизируют с детства.
Надо сказать, что гендерный разрыв существует не только у нас. В целом, во всем мире мужчины совершают суицид примерно втрое чаще. Исследователи предполагают, что есть разница между тем, как женщины и мужчины борются со стрессом и другими сложностями, как разрешают конфликты, как обращаются (или не обращаются) за помощью. Однозначного ответа пока нет.
Мне близки предположения о том, что корень разницы в суицидальном поведении между мужчинами и женщинами находится в разной гендерной социализации. Гендерная социализация — это стереотипные шаблоны, предлагающие рамки, определяющие некое «правильное» поведение. Женщине в нашем патриархальном обществе предписывается быть заботливой, эмпатичной, быть хранительницей очага, заботиться о семье, а мужчине — быть сильным, быть добытчиком, воином.
Но это только верхушка айсберга. Если мы рассмотрим эти типы социализации подробнее, мы увидим, что вся эта система предполагает меньшую ценность женщины по отношению к мужчине. «Не будь как баба», «Ведешь себя как девчонка», — подобные высказывания люди часто произносят, не задумываясь. Конечно, это оказывает огромное негативное влияние на девочек в первую очередь, и сейчас мы видим, как в обществе происходят попытки осознать и изменить эти стереотипы, как нечто, в конечном итоге ведущее к неравенству и насилию.
Какое же отношение все это имеет к мужскому суициду? Дело в том, что эти стереотипы оставляют область эмоций и переживаний только девочкам. Она маркирована в обществе как слабость, как «женская» область, а так как женщины менее ценные, то это то, с чем мужчинам негоже иметь дело. Заплакавший мальчик может услышать от родителей: «Что ты нюни распустил? Будь мужчиной!» То есть заглуши, подави в себе проявление чувств. Вспоминается пирамида величия Рона Свонсона из комедийного сериала «Парки и зоны отдыха», где слезы описываются как приемлемые только в двух случаях: на похоронах и в Гранд-Каньоне.
Испытывать разные эмоции — это нормально и естественно для всех нас, живых людей: мужчин и женщин. Нормально и естественно плакать, быть затронутыми чем-то, переживать радость, горе и другие чувства. С этим можно и нужно иметь дело, это наше человеческое естество. Но мальчиков не учат распознавать свои эмоции и обращаться с ними, и, как результат, они часто не могут даже назвать то, что чувствуют. В итоге к психологу обращаются в основном женщины, а социально приемлемый «мужской» способ обращения с эмоциями в нашей стране — это алкоголь.
Гендерные стереотипы предписывают мужчинам терпеть боль — отсюда сложности со своевременным обращением к врачу и диагностикой депрессии, которую мужчины часто описывают как «стресс». По всей видимости из-за того, что депрессия воспринимается как «женская» болезнь.
И стоит добавить, что эти же гендерные стереотипы навязывают мужчинам роль того, кто решает проблемы, эдакого супергероя, который обязан все знать, все уметь, ничего не бояться и справляться в одиночку. Но, как говорит одна моя коллега, даже у Бэтмена получалось не всё. И, на мой взгляд, быть живым человеком гораздо интереснее, чем супергероем, сценарий которого довольно жесткий и ригидный.
Что мы делаем не так? Как-то неправильно растим детей, выражаем по отношению к ним мало заботы или слишком много, не делаем их адаптивными? Или, наоборот, перегружаем их? Может ли родитель сделать что-то, чтобы воспитать человека, которому с меньшей вероятностью придет в голову свести счеты с жизнью?
Исследователи выделяют особую группу защитных факторов для детей и подростков: это, в первую очередь, поддержка семьи и хороший контакт с семьей и друзьями. Тогда ребенок будет ощущать себя принятым, понятым и любимым, а в случае трудностей будет чувствовать, что он действительно может обратиться за помощью и его не отругают, а помогут. Если ребенок будет обладать навыками решения проблем, риск будет ниже. Конечно, для этого детям нужно видеть, что родители решают свои проблемы именно так, без насилия: конфликты родителей с физическим насилием — это фактор риска суицида для ребенка.
Умение разбираться в своих эмоциях и справляться с ними тоже снижает риск суицида. И, опять же, ребенку трудно научиться этому, если родители сами не подают ему в этом пример.
Ну и, конечно, детям должна быть доступна медицинская, психиатрическая и психологическая помощь. Если ребенок говорит о проблемах и просит сводить к психологу — стоит к этому прислушаться. Если ребенок говорит, пишет или вскользь упоминает о суициде, стоит воспринимать это всерьез всегда, даже если это кажется манипуляцией.
И не нужно поддерживать гендерные стереотипы ни в отношении девочек, ни в отношении мальчиков.
Есть защитные факторы, а каковы источники риска? Можно ли заметить заранее, что человек в опасности? К чему стоит присмотреться?
Факторы риска — это физическое, сексуальное и эмоциональное насилие и пренебрежение (неглект). Исследования показывают, что у таких детей риск суицида повышается более, чем в два раза. Ранние потери тоже переживаются тяжело. Конфликты родителей, негибкая семейная структура. Низкая самооценка и чувство неполноценности. Травля (буллинг) тоже повышает риск суицида, причем не только для жертв буллинга, но и для зачинщиков травли.
Заметить, что ребенок в кризисе и что есть риск суицида, можно, в первую очередь, по разговорам, рисункам о суициде и смерти. Могут звучать такие слова: «Всем будет лучше без меня», «Все бессмысленно», «Вам не придется больше обо мне беспокоиться». В этом случае важно постараться не реагировать бурно, например: «Ты что, с ума сошел?! Да как тебе такое в голову пришло…». Помните, что часто ребенок пытается сказать этими словами, что он нуждается в любви, внимании, что ему сейчас очень больно и сам он не справляется.
Отдаление от семьи, друзей, школы, общества в целом тоже может быть признаком опасности. Безрассудное и рискованное поведение. Потеря интереса к тому, что интересовало раньше. Нарушения питания и сна. Прогулы и низкая успеваемость (не связанная с низким интеллектом).
Есть данные, что у подростков, особенно в возрасте 12–13 лет, существенно выше риск появления суицидальных мыслей и настроений, если родители никогда не говорят, что они гордятся ими, что дети сделали хорошую работу. Подростки остро нуждаются в том, чтобы не просто знать, а чувствовать: у них есть поддержка, за ними кто-то стоит — тот, кто поможет решить проблемы в случае необходимости. Риск выше для тех подростков, родители которых не вовлечены эмоционально в их дела. Важно, чтобы дети чувствовали эту вовлеченность, чтобы она была настоящей. Но здесь стоит добавить, что важна не только эмоциональная вовлеченность, но и устойчивость родителей, их способность воспринимать и выдерживать то, что происходит. В этом случае ребенок может поделиться «страшной» проблемой, потому что у него есть ощущение, что родитель это выдержит и не сломается.
Какова тактика поведения, если в твоем окружении человек не справляется с жизнью, пребывает в депрессии и т.д.? Оставить в покое или настойчиво пытаться помочь? Как действовать, чтобы не сделать хуже?
С детьми и взрослыми будет разная тактика, но во всех случаях главное — это не игнорировать. Говорить о суициде страшно, люди боятся сказать что-то неосторожное и случайно подтолкнуть к самоубийству, но такой разговор, напротив, дает шанс открыться, рассказать о том, что происходит внутри, и принять помощь.
Исследователь Тиаго Зортеа из Лаборатории исследования суицидального поведения в Шотландии предлагает такие шаги.
Для такого разговора стоит подумать, как показать человеку свое соучастие, что вы готовы быть рядом.
Начать можно так: «Как ты себя чувствуешь? Я заметила, что с тобой что-то происходит в последнее время». Важно не проявлять насилие — человек не обязательно захочет открыться именно сейчас и с вами. Но он может захотеть сделать это позже, поэтому лучше всего согласиться, если он изменил тему разговора или ответил, что все в порядке.
Если человек согласился на разговор, то стоит найти тихое и безопасное место и активно слушать, не пытаясь решить проблемы и не уходя в разговоры о себе. Важно помочь собеседнику поделиться своими чувствами: «Когда ты понял, что это случилось?», «Как ты себя при этом чувствовал?», «Какие мысли пришли тебе в голову в тот момент?».
Чего стоит избегать? Вопросов «Почему?», реакции удивления, шока или испуга, религиозных доводов («Тебе нужно обратиться к Богу»), выражения непонимания через «приободряющие» утверждения типа: «Мысли позитивно!», «Все наладится!».
Если были подозрения, что человек может покончить с собой, то можно прямо спросить: «Ты думаешь о самоубийстве?» Важно постараться сохранить спокойствие, не паниковать, если ответ будет «Да». Вот какие вопросы можно задать во время разговора о самоубийстве:
- Когда это началось?
- Как ты думаешь, что заставляет тебя думать об этом?
- Ты говорил об этом с кем-нибудь еще?
- Знаешь ли ты, куда и как обратиться за профессиональной помощью?
В кризисном состоянии человеку может быть сложно обратиться за помощью, и тут поможет ваша поддержка в поиске специалиста: психолога, психотерапевта. И будет не лишним предложить сходить с ним вместе.
Если у человека есть план суицида, не оставляйте его одного, обратитесь за профессиональной помощью.
Хочу добавить, что помогать человеку, который думает о суициде, — непросто, и если вы оказались в ситуации помогающего, важно позаботиться о себе. Например, поговорить с психотерапевтом, продумать методы самопомощи и восстановления ресурсного состояния.
Интервью провела Александра Чканикова
