Примирение смерти подобно: Почему новая редакция законопроекта о домашнем насилии возмущает психологов и правозащитников?

Буквально за день до публикации законопроекта, в прямом эфире Family Tree Татьяна Орлова рассказывала отвечала на вопросы о домашнем насилии: почему жертвы семейно-бытового насилия не уходят от агрессоров, как им может помочь охранный ордер и какие рычаги воздействия помогут привести агрессора на сеанс психотерапии. 

 

Законопроект в наименьшей степени касается ситуаций насилия над детьми (эта сфера уже регулируется другими нормативными актами). А вот семейно-бытовое насилие между партнерами в настоящий момент, можно сказать, узаконено — после декриминализации в 2018 году. Фактически, если человек изобьет своего родственника (жену, мать, отца…), то ему в вину будет вменено административное правонарушение, а не уголовное. Иными словами, абьюзер может заплатить штраф в 3 000 рублей за побои, нанесенные жене или матери, независимо от того, в который раз он это делает — не говоря уже о психологическом насилии, которое гораздо сложнее формализовать и доказать, что оно по отношению к вам применяется.

В новой версии законопроекта указано, что «общественные и некоммерческие организации, занятые профилактикой семейно-бытового насилия, обязаны будут содействовать примирению жертвы насилия с его виновником».

Комментарий Татьяны Орловой:

Примирение в ситуации семейно-бытового насилия — это опасная практика, прежде всего потому, что примирение является частью обычного цикла насилия. Сначала в паре медовый месяц, затем начинает нарастать напряжение, абьюзер сначала ограничивает партнера в действиях и решениях, допускает грубости, изводит придирками — затем случается акт насилия и после следует примирение и новый медовый месяц. Пара заходит на новый круг, и в каждом новом круге насильственные действия, как правило, будут еще более серьезными и разрушительными.

В этих обстоятельствах способствовать примирению пары — то же самое, что предлагать пьющему человеку активнее похмеляться. Как раз для того, чтобы разорвать цепь насилия, в прежней версии законопроекта была прописана часть с охранными ордерами. Охранный ордер запрещает абьюзеру приближаться к жертве, в какой-то мере не только его, но и жертву удерживает от того, чтобы «пойти на примирение» и снова сблизиться с насильником. Да, нередко люди, пострадавшие от своего партнера, готовы его простить и все забыть, таковы их защитные механизмы. Они берут на себя вину за причиненное им же насилие, испытывают надежду, что «он больше не будет», доказывают самим себе, что все происходящее — нормально и вообще у всех так. Это не полезно ни для жертвы, ни для абьюзера, и охранный ордер мог бы быть очень полезен, чтобы разорвать цепь насильственных отношений.

 

Есть в законе и другие моменты, которые вызывают сомнения. Например, в текущей версии законопроект не касается пар, которые официально не оформили отношения. Факт семейно-бытового насилия между гражданскими супругами признают только в том случае, если у пары есть общий ребенок. Страшно подумать, в какой ситуации может оказаться ребенок одного из супругов, становясь свидетелем регулярного и безнаказанного насилия в семье, где он живет. 

Правозащитников и юристов также возмутило, что новая версия законопроекта не касается ситуаций побоев (они так и остаются в ведении административного кодекса), угрозы убийства и любых других видов насилия, которые регламентируются Уголовным кодексом и Кодексом об административных правонарушениях. То есть, это фактически закон о ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ насилии.

Комментарий Татьяны Орловой:

Версия законопроекта от 29 ноября оказалась практически бессодержательна. Из нее фактически исчезли или были сведены к формальным сентенциям те положения, которые, с точки зрения моей практики, действительно могли переломить ситуацию.

Вот эти четыре пункта, которые обязательно должны быть в законе, чтобы он мог действительно работать:

• Общественное обвинение. Нередки случаи, когда пострадавший сначала пишет заявление на насильника, а затем быстро забирает его. В этом случае о правонарушении все забывают. В случае, если обвинение в семейно-бытовом насилии будет переведено в общественную плоскость, уже сложнее будет делать вид, что правонарушения не было. В текущей версии документа общественное обвинение сохранено: пожаловаться на насилие в семье может любой человек — родственник жертвы или абьюзера, сосед, друг, знакомый. Другой вопрос, что в конечном итоге решать, был ли факт насилия или нет, будут сотрудники МВД или, в крайнем случае, сотрудники управления соцзащиты, куда тоже можно обратиться за помощью.  
• Охранный ордер. Повторю: он позволил бы не возобновить отношения между агрессором и жертвой, в том числе и саму жертву удержал бы от попыток примирения, опасного для нее самой.
• Психотерапия для агрессора. Начнем с того, что почти всегда агрессору требуется лечение, но мощные системы психологической защиты (у агрессора они даже сильнее, чем у жертвы) заставляют отказываться от помощи психотерапевта. Если бы агрессору предлагался выбор, наказание или терапия, мы могли бы гораздо больше людей привести в кабинет к психотерапевту. К счастью, семейно-бытовое насилие — это та проблема, с которой можно работать, при должной мотивации агрессора. В новой версии законопроекта тоже есть часть, связанная с психотерапевтической помощью агрессора, но она сводится к необязательным профилактическим беседам. Иными словами, убран рычаг воздействия, поэтому маловероятно, что многие абьюзеры обратятся за помощью.
• Поддержка пострадавших. Это положение в законопроекте в каком-то виде осталось: кризисные центры, доступная психотерапия, содействие общественных организаций… Но если помощь будет сводиться к «примирению», то мы ни к чему не придем.

В прежней версии законопроект был не карательный, а защищающий и помогающий. В версии 29 ноября это — закон номинальный и формальный. В такой редакции он никак не способен повлиять на ситуацию с домашним насилием, разве что отчитаться Европе о том, что мы тоже стараемся быть цивилизованной страной и тоже боремся с этой социальной проблемой.

 

Материал подготовила Александра Чканикова